21 ноября | 11 | Новости района
«Онежская крепость» взята
Дата публикации: 18 февраля 2020 | Категория: Новости района | Просмотров: 73
Автор: Светлана Волохина
В 1936 году в деревеньке Герснево Кижского сельсовета Заонежского района Карело-Финской Республики родилась Екатерина Ивановна Воробьёва. Родители Иван Григорьевич и Анна Николаевна Тютёвы крестили дочку в деревянном храме в Кижах, как и всех остальных более десяти рождённых детей. Вот только жить на белом свете довелось пятерым – сыновьям Егору и Пете, 1928 и 1934 года рождения, и дочерям – Ольге – 1922, Анне – 1932 и самой младшей, Кате. Потребности многодетной семьи нужно было удовлетворять, поэтому отец решил уйти из колхоза, где зарабатывали трудодни, в леспромхоз, в котором платили зарплату. За столь смелый шаг в 1937 году его забрали, а в 1938 – расстреляли.
Началась война. Зимой 1941-1942 года семью Тютёвых вместе с другими местными жителями вывезли по тонкому льду Онежского озера в концентрационный лагерь города Петрозаводска, который был оставлен войсками Красной Армии 2 октября 1941 года. «Помню, как под колёсами открытой машины трещал лёд, – рассказывает Екатерина Ивановна, – и как неистово кричали женщины, прижимая к себе нас, малолетних детей».
Справка
О зверских преступлениях финских оккупантов в отношении жителей Ленинградской области и Карелии, когда они в 1941-1944 годах уничтожали людей без использования оружия, говорят документы. Оккупированный советский город Петрозаводск в октябре 1941 года получил название «Яанислинна», что означает на финском языке «Онежская крепость». После его захвата в город было переселено русское население из оккупированных Заонежского, Прионежского, Шелтозерского районов и Подпорожского района Ленинградской области. В общей сложности в городе оказалось 28 тысяч жителей. На оккупированной территории Карело-Финской ССР за три года было создано более 14 лагерей для не финноугорского мирного населения, где финские оккупанты и их пособники истребили 8028 советских граждан, 7000 советских воинов зарыто живьем, умерщвлено в газокамерах и расстреляно в Петрозаводске.
Все ценное, даже целые жилые дома, вывозились оккупантами в Финляндию. Русских девушек насильно загоняли в дом терпимости. Русское население было обречено на голод и нищету. Большая их часть содержалась в 6-ти концентрационных лагерях: на Кукковке; в бывших домах «Северной точки», Лыжной фабрики, Онегзавода; в железнодорожном городке и шестой – на перевалочной бирже.
Лагерь
В лагерях и на работах были введены телесные наказания. За малейшие провинности людей избивали или заключали в карцер. Кормили в финских лагерях очень плохо: 150 гр. муки на день. Горячую пищу и кипяток не выдавали. Около трети заключенных погибли без использования оружия, от голода. Такая участь постигла и Анну Ивановну, маму Кати. «Как сейчас вспоминается, мама лежала в комнате барака и просила укрыть её от холода, но укрыть было нечем, – с сухими, выплаканными от слёз глазами, говорит дочь. – Это теперь я понимаю, что она замерзала от голода, и через год, зимой 1942-1943 года, умерла. Об этом рассказывала нам старшая сестра Ольга. Кормили нас баландой из муки с опилками, иногда давали тоненький кусочек селёдки. Когда старшие братья и сёстры уходили на работу, меня оставляли одну и строго-настрого наказывали не выходить за двери нашего шестого барака». 11-летняя сестра Аннушка и 9-летний Петр слушались Ольгу, которую каждый день забирали на лесозаготовки, а 15-летний Егор, в очередной раз пролезший под колючей проволокой в город за пропитанием к карелам, был замечен охраной и избит. Избит зверски, до потери памяти. Он смог убежать, но не смог вспомнить – кто он, откуда, есть ли у него родные.
Два с половиной года, до июля 1944-го, дети выживали в адских условиях концлагеря. Не стёрлись из памяти душные жарилки, в которых сухим паром оккупанты прожаривали худенькие нагие тела узников, с налысо выбритыми головами. Аня с Петром в концлагере ежедневно таскали сырые дрова к помещению конторы, а вечером возвращались в барак с чуркой дров для печурки. «Когда советские войска открыли ворота лагеря, все освобождённые ринулись в немецкую столовую, расположенную за периметром. Брали кто что может, – говорит Екатерина Ивановна. – В нашем доме после долго пользовались толстыми белыми тарелками, зачем-то взятыми там».
Сироты
Возвращаться было некуда. Первое время дети жили в небольшой сараюшке, в которой замерзала вода. Пока старшие уходили за пайком, Катя мёрзла дома. Однажды оставив помещение без присмотра, их обокрали, унеся весь скромный скарб. Потом была квартирка на втором этаже дома, в которой ютились все четверо детей. Ольга до войны окончила 4 класса школы, Катя с Петей после войны – семилетку, Аня – восемь классов. «Но нас не существовало для государства. Для соседей и знакомых у нас не было места рождения, мы не имели характеристик и не имели права говорить ничего, – жёстко говорит бывшая узница. – Сталин сказал, что «у нас в стране предателей нет», к коим были причислены мы, перенёсшие на детских плечах не детские тяготы. В нашей семье я стала закупщицей, ходила в магазин, но разговаривать ни с кем и никогда не имела права». Кое‑‑какие деньги водились, так как даже Катя, окончившая в 17 лет школу, уже подрабатывала нянькой, получала по карточке кусочек хлеба и сахарку.
До четвёртого класса Катя училась хорошо, а позже её память стала подводить, сказывалась непростая детская доля. У её подружек по классу и дому были родители. На первом этаже жила семья прокурора. Их дочка была сытой и ленивой, поэтому часто просила Катюшу вымыть в их квартире полы. И мыла, но зато была за это накормлена.
Взрослая жизнь
Первую профессию «портниха» она получила при швейной мастерской. Отрабатывать отправили на другой конец Карелии, в город Беломорск, на три года. Несмотря на сложность пошива изделий, в основном платья, которые шили не как сегодняшние мешки, заработок был небольшой, до следующей получки не хватало. Тогда Катя ходила с подругой пешком за 15 км в дом её родителей, приносили оттуда картошку. А по вечерам вновь училась – за пять рублей в месяц на радиотелеграфиста при ДОСААФ. Через шесть месяцев специалисты могли работать на судах воинской части, в Морфлоте. Но для Кати эта учёба стала судьбоносной. Лишь однажды она сходила в Беломорске с подругой в мореходку на танцы, где познакомилась с солдатом-срочником артиллерийской воинской части Борисом Воробьёвым. Он долго ждал встречи с понравившейся девушкой, ходил к её дому напротив городского сада. А после непродолжительных встреч в 1957 году демобилизовался и вернулся на родину к родителям в Тюменскую область. Невеста уехала в Петрозаводск, устроилась на работу проводником пассажирских поездов до Мурманска и Ленинграда. А в ноябре 1958 года жених приехал за невестой.
В Тюменской области, на станции Ламенское Голышмановского района у них в семье родились двое детей, Елена и Владимир. Борис – электрик, Екатерина – стрелочник, станционный рабочий, кассир. Так и продолжалась бы их мирная жизнь, не случись в 1972 году на станции страшное крушение товарного и пассажирского поездов, унёсшее жизни многих людей.
После недолгих раздумий семья переехала жить в Ялуторовск, но Север по-прежнему манил и через шесть лет они уехали в посёлок Салым Нефтеюганского района, являющийся южными воротами Ханты-Мансийского автономного округа. И снова 19 лет так полюбившаяся работа на станции. Но именно в эти годы Екатерина Ивановна открыла для себя «ворота пандоры», всю правду о своём детстве, оставшемся в далёких 1940-х годах.
Малолетний узник
«В начале 1980-х мне прислали письмо и документ, из которого я узнала, что мне, как узнику концлагеря, положены льготы… – с горечью сказала Екатерина Ивановна. – Первой реакцией были слёзы, душившие меня потом ещё долгие годы. Я поделилась этой информацией с мужем, а вскоре при удобном случае поведала секретарю сельского Совета. Мне выдали Удостоверение бывшего несовершеннолетнего узника фашистских концлагерей за №1 в Нефтеюганском районе. Как все до 30 человек, бывших узников в районе, я получала положенные льготы. За 25 лет однажды съездила в санаторий, где не смогла отдохнуть положенное время, вернулась домой. Не могла сидеть без дела, а дома держали хозяйство, участок земли и козы, курочки. Льготы у нас понемногу снимают, о чём делятся читатели газеты «Судьба», единственного в мире печатного органа бывших малолетних узников фашизма».
Оставшись сиротой, в годик – без отца, и в семь лет – без матери, Екатерина не понимала, что это не самое страшное в её жизни, пока не получила документ узника. Только тогда старшая сестра открыла для неё всю историю, произошедшую с семьёй в военные годы. До этого молчала, долгие годы, как и велел товарищ Сталин. Как молчали десятки, сотни, тысячи, миллионы семей, которых коснулись трагические эпизоды, исковеркавшие человеческие судьбы. Это сегодня грифы секретности сняты с многих документов, реабилитированы люди, как и отец Екатерины. А её сестра Ольга после проводимых над ними в концлагере экспериментов шесть лет не могла забеременеть в замужестве, бесплодными остались братья Пётр и Егор. Да, Егор, который остался в беспамятстве. Так сложилось, что после побега из концлагеря он остался в Карелии, где через 40 лет после войны его падчерица прочла в газете заметку про родственников отчима. В его памяти всплыло имя Ольга, так они нашлись, встретились и больше не теряли друг друга.
Несколько раз Екатерина ездила в Петрозаводск, где жили её братья и сёстры, но каждый раз возвращалась из бывшей «Онежской крепости» в Сибирь, на Урал. Здесь она прожила с Борисом 59 лет счастливой семейной жизни, здесь проживают её дети, дочь – бывший редакционный служащий и сын, связанный с лесным хозяйством и бизнесом, шестеро внуков и правнук. За плечами 40-летняя трудовая деятельность супруга, отмеченная медалью «За трудовые заслуги», и 35-летняя – её самой. Ветеран труда, Екатерина Ивановна, имеет все юбилейные медали, коими государство награждает своих граждан в День Победы. Дважды, как бывший советский узник нацистского концлагеря, она получала из Германии компенсационные выплаты, уже ничего не значащие для неё. А сегодня, при слабом зрении и слухе, и других проблемах, есть желание поправить порядком пошатнувшееся здоровье. Тем более что некоторым категориям узников рассматривается лечение за границей. Сколько бы не было отведено лет на этой земле, хочется, чтобы они прошли достойно.
Вам может быть интересно
|
Размещение рекламы в газете «Коммунар»:
+7 (34361) 2-15-68 |